Архив рубрики: Стихи о любви

Хокку о жизни и любви

Хокку (хайку) – один из самых распространенных жанров японской поэзии. Стихотворения состоят из трех коротких фраз длиной в три строки. Жанр Хокку – это олицетворение неразрывной связи природы и человека. Первая и третья строчки стихотворения состоят из пяти слогов, вторая из семи, то есть японское хокку состоит из семнадцати слогов. В русских хокку этих правил не соблюдают.

* * *

Вон бабочки снуют

Туда-сюда — все ищут

Ушедшую весну…

* * *

Всегда видеть тебя,
Всегда ловить твои взгляды…
Ах, вот если бы ты,
Став зеркалом этим, ждал
По утрам моего пробужденья.

* * *

От жарких дня поцелуев
Укройся в тени лесной.
Вечером ласки нежнее!

* * *

Солнце бережно
Фудзи коснулось…
Поучись у него, влюблённый!

xokku

* * *

Флейты бамбуковой голос
Слышу из дальнего леса,
Ветер влюбился, должно быть…

* * *

Старая ива у речки
Волосы-ветви омыла…
И соловей влюбился!

* * *

Избегающий любви
Не дает согреться своему
простуженному сердцу.

* * *

Печальные звезды
Подмигивают влюбленным
Уже тысячи лет.

xokku_1jpg

* * *

Мотылек сгорел?
Но важнее, что он решился
Лететь на свет.

* * *

Иней его укрыл,

Стелет постель ему ветер.

Брошенное дитя.

* * *

Сегодня «травой забвенья»

Хочу я приправить мой рис,

Старый год провожая.

 * * *

В небе такая луна,

Словно дерево спилено под корень:

Белеется свежий срез.

xokku_3jpg

* * *

Желтый лист плывет.

У какого берега, цикада,

Вдруг проснешься ты?

* * *

Далекий зов кукушки

Напрасно прозвучал. Ведь в наши дни

Перевелись поэты.

* * *

И осенью хочется жить

Этой бабочке: пьет торопливо

С хризантемы росу.

* * *

Сколько снегов уже видели,

Но сердцем не изменились они —

Ветки сосен зеленые!

xokku_4pg

* * *

Внимательно вглядись!

Цветы «пастушьей сумки»

Увидишь под плетнем.

* * *

Аиста гнездо на ветру.

А под ним — за пределами бури

Вишен спокойный цвет.

* * *

Долгий день напролет

Поет — и не напоется

Жаворонок весной.

* * *

Над простором полей —

Ничем к земле не привязан —

Жаворонок звенит.

xokku_5jpg

* * *

Нынче выпал ясный день.

Но откуда брызжут капли?

В небе облака клочок.

* * *

Неподвижно висит

Темная туча в полнеба…

Видно, молнию ждет.

* * *

О, сколько их на полях!

Но каждый цветет по-своему, —

В этом высший подвиг цветка!

* * *

Как ноги сполоснуть?

Я замутить не смею

Прозрачную волну.

xokku_6jpg

* * *

Долгие дни весны

Идут чередой… Я снова

В давно минувшем живу.

* * *

Роса так быстро исчезла,

Как будто ей делать нечего

В нашем нечистом мире.

Марина Цветаева. Стихи о любви
Анна Ахматова. Стихи о любви
Вероника Тушнова. Стихи о любви

Вероника Тушнова. Стихи о любви

вероника-тушнова-стихи-о-любви-veronika-tushnova-stixi-o-lyubvi-1 

А знаешь, все еще будет!

 

А знаешь, все еще будет!

Южный ветер еще подует,

и весну еще наколдует,

и память перелистает,

и встретиться нас заставит,

и еще меня на рассвете

губы твои разбудят.

Понимаешь, все еще будет!

В сто концов убегают рельсы,

самолеты уходят в рейсы,

корабли снимаются с якоря…

Если б помнили это люди,

чаще думали бы о чуде,

реже бы люди плакали.

Счастье — что онo? Та же птица:

упустишь — и не поймаешь.

А в клетке ему томиться

тоже ведь не годиться,

трудно с ним, понимаешь?

Я его не запру безжалостно,

крыльев не искалечу.

Улетаешь?

Лети, пожалуйста…

Знаешь, как отпразднуем

Встречу!

 

 

А  ты  придешь, когда темно

 

А  ты  придешь, когда темно,

когда  в стекло  ударит вьюга,

когда  припомнишь, как  давно,

не  согревали  мы друг  друга.

И  так  захочешь  теплоты,

неполюбившейся  когда-то,

что  переждать  не  сможешь  ты

трех  человек  у  автомата,

и  будет, как  назло, ползти

трамвай, метро, не  знаю, что  там…

И  вьюга  заметет пути

на  дальних  подступах  к  воротам…

А  в  доме  будет  грусть  и  тишь,

хрип  счетчика  и  шорох  книжки,

когда  ты  в  двери  постучишь,

взбежав  наверх  без  передышки.

За  это  можно  все  отдать,

и  до  того  я  в  это  верю,

что  не  могу  тебя  я  ждать,

весь  день,  не  отходя  от  двери.

 

Без обещаний жизнь печальней

 

Без обещаний

жизнь печальней

дождливой ночи без огня.

Так не жалей же обещаний,

не бойся обмануть меня.

Так много огорчений разных

и повседневной суеты…

Не бойся слов —

прекрасных, праздных,

недолговечных, как цветы.

Сердца людские так им рады,

мир так без них

пустынно тих…

И разве нет в них

высшей правды

на краткий срок цветенья их?

 

Бывало все: и счастье, и печали

 

Бывало все: и счастье, и печали,

и разговоры длинные вдвоем.

Но мы о самом главном промолчали,

а может, и не думали о нем.

Нас разделило смутных дней теченье —

сперва ручей, потом, глядишь, река…

Но долго оставалось ощущенье:

не навсегда, ненадолго, пока…

Давно исчез, уплыл далекий берег,

и нет тебя, и свет в душе погас,

и только я одна еще не верю,

что жизнь навечно разлучила нас.

 

Мне говорят: нету такой любви

 

Мне говорят:

нету такой любви.

Мне говорят:

как все,

так и ты живи!

Больно многого хочешь,

нету людей таких.

Зря ты только морочишь

и себя и других!

Говорят: зря грустишь,

зря не ешь и не спишь,

не глупи!

Всё равно ведь уступишь,

так уж лучше сейчас

уступи!

…А она есть.

Есть.

Есть.

А она — здесь,

здесь,

здесь,

в сердце моём

тёплым живёт птенцом,

в жилах моих

жгучим течёт свинцом.

Это она — светом в моих глазах,

это она — солью в моих слезах,

зренье, слух мой,

грозная сила моя,

солнце моё,

горы мои, моря!

От забвенья — защита,

от лжи и неверья — броня…

Если её не будет,

не будет меня!

…А мне говорят:

нету такой любви.

Мне говорят:

как все,

так и ты живи!

А я никому души

не дам потушить.

А я и живу, как все

когда-нибудь

будут жить!

 

Говоришь ты мне: надоела грусть!

 

Говоришь ты мне:

Надоела грусть!

Потерпи чуть-чуть,

я назад вернусь.

 

Хочешь ты любовь,

Как настольный свет:

повернул — горит,

повернул — и нет.

 

Хочешь про запас

(пригодится в срок),-

а любовь не гриб,

не солится впрок.

 

Жить по-своему

не учи меня,

Или есть огонь,

или нет огня!

 

Как часто лежу я без сна в темноте

 

Как часто лежу я без сна в темноте,

и всё представляются мне

та светлая речка

и елочки те

в далекой лесной стороне.

Как тихо, наверное, стало в лесу,

раздетые сучья черны,

день убыл — темнеет в четвертом часу,

и окна не освещены.

Ни скрипа, ни шороха в доме пустом,

он весь потемнел и намок,

ступени завалены палым листом,

висит заржавелый замок…

А гуси летят в темноте ледяной,

тревожно и хрипло трубя…

Какое несчастье

случилось со мной —

я жизнь прожила

без тебя.

 

Людские души — души разные

 

Людские души — души разные,

не перечислить их, не счесть.

Есть злые, добрые и праздные

и грозовые души есть.

 

Иная в силе не нуждается,

ее дыханием коснись —

и в ней чистейший звук рождается,

распространяясь вдаль и ввысь.

 

Другая хмуро-неотзывчива,

другая каменно-глуха

для света звезд,

для пенья птичьего,

для музыки

и для стиха.

 

Она почти недосягаема,

пока не вторгнутся в нее

любви тревога и отчаянье,

сердечной боли острие.

 

Смятенная и беззащитная,

она очнется,

и тогда

сама по-птичьи закричит она

и засияет как звезда.

 

Надо верными оставаться

 

Надо верными оставаться,

до могилы любовь неся,

надо вовремя расставаться,

если верными быть нельзя.

 

Пусть вовек такого не будет,

но кто знает, что суждено?

Так не будет, но все мы люди…

Все равно — запомни одно:

 

я не буду тобою брошена,

лгать не станешь мне, как врагу

мы расстанемся как положено,-

я сама тебе помогу.

 

Нам двоим посвященная

 

Нам двоим посвященная,

очень краткая,

очень долгая,

не по-зимнему черная,

ночь туманная, волглая,

неспокойная, странная…

Может, все еще сбудется?

Мне — лукавить не стану

все глаза твои чудятся,

то молящие, жалкие,

то веселые, жаркие,

счастливые,

изумленные,

рыжевато-зеленые.

Переулки безлюдные,

непробудные улицы…

Мне — лукавить не буду —

все слова твои чудятся,

то несмелые, нежные,

то тревожные, грешные,

простые,

печальные

слова прощальные.

Эхо слышу я древнее,

что в полуночи будится,

слышу крови биение…

Может, все-таки сбудется?

Ну, а если не сбудется,

разве сгинет, забудется

тех мгновений течение,

душ заблудших свечение?

 

Не боюсь, что ты меня оставишь для какой-то женщины другой

 

Не боюсь, что ты меня оставишь

для какой-то женщины другой,

а боюсь я,

что однажды станешь

ты таким же,

как любой другой.

И пойму я, что одна в пустыне,—

в городе, огнями залитом,

и пойму, что нет тебя отныне

ни на этом свете,

ни на том.

 

Не о чем мне печалиться, откуда же слезы эти?

 

Не о чем мне печалиться,

откуда же

слезы эти?

Неужели сердце прощается

со всем дорогим на свете —

с этим вечером мглистым,

с этим безлистым лесом…

А мне о разлуке близкой

ничего еще не известно.

Все еще верю:

позже,

когда-нибудь…

в марте… в мае…

Моя последняя осень.

А я ничего не знаю.

А сны все грустнее снятся,

а глаза твои все роднее,

и без тебя оставаться

все немыслимей!

Все труднее!

 

Не отрекаются любя

 

Не отрекаются любя.

Ведь жизнь кончается не завтра.

Я перестану ждать тебя,

а ты придешь совсем внезапно.

А ты придешь, когда темно,

когда в стекло ударит вьюга,

когда припомнишь, как давно

не согревали мы друг друга.

И так захочешь теплоты,

не полюбившейся когда-то,

что переждать не сможешь ты

трех человек у автомата.

И будет, как назло, ползти

трамвай, метро, не знаю что там.

И вьюга заметет пути

на дальних подступах к воротам…

А в доме будет грусть и тишь,

хрип счетчика и шорох книжки,

когда ты в двери постучишь,

взбежав наверх без передышки.

За это можно все отдать,

и до того я в это верю,

что трудно мне тебя не ждать,

весь день не отходя от двери.

 

Одна сижу на пригорке

 

Одна сижу на пригорке

посреди весенних трясин.

…Я люблю глаза твои горькие,

как кора молодых осин,

улыбку твою родную,

губы, высохшие на ветру…

Потому,— куда ни иду я,

и тебя с собою беру.

Все я тебе рассказываю,

обо всем с тобой говорю,

первый ландыш тебе показываю,

шишку розовую дарю.

Для тебя на болотной ржави

ловлю отраженья звезд…

Ты все думаешь — я чужая,

от тебя за десятки верст?

Ты все думаешь — нет мне дела

до озябшей твоей души?

Потемнело, похолодело,

зашуршали в траве ежи…

Вот уже и тропы заросшей

не увидеть в ночи слепой…

Обними меня, мой хороший,

бесприютные мы с тобой.

 

Опять утрами — лучезарный иней

 

Опять утрами — лучезарный иней

на грядках, на перилах, на траве.

Оцепененье.

Воздух дымно-синий.

Ни ласточки, ни тучки в синеве.

Сияющая обнаженность рощи,

лиловых листьев плотные пласты.

Наверно, нет

пронзительнее, проще

и одухотворенней красоты.

 

Все чаще думается мне с тоскою,

что впереди не так уж много дней.

Я прежде не любила Подмосковья.

Кого винить мне

в бедности моей?

А это все существовало. Было.

Лес. Первый иней. Талая вода.

Шел дождь.

Шиповник цвел.

Метель трубила.

…Я и тебя когда-то не любила.

Где я была?

Кто я была тогда?

 

Открываю томик одинокий —

томик в переплёте полинялом.

Человек писал вот эти строки.

Я не знаю, для кого писал он.

 

Пусть он думал и любил иначе

и в столетьях мы не повстречались…

Если я от этих строчек плачу,

значит, мне они предназначались.

 

ПИСЬМО

 

Просто синей краской на бумаге

неразборчивых значков ряды,

а как будто бы глоток из фляги

умирающему без воды.

Почему без миллионов можно?

Почему без одного нельзя?

Почему так медлила безбожно

почта, избавление неся?

Наконец-то отдохну немного.

Очень мы от горя устаем.

Почему ты не хотел так долго

вспомнить о могуществе своем?

 

Резкие гудки автомобиля

 

Резкие гудки автомобиля,

сердца замирающий полет.

В облаках белесой крымской пыли

прячется нежданный поворот.

 

Полны звона выжженные травы.

Ветром с губ уносятся слова.

Слева склоны, склоны, а направо —

моря сморщенная синева.

 

Ветер все прохладнее. Все ближе

дальних гор скалистое кольцо.

Я еще до сумерек увижу

ваше загорелое лицо.

 

Но когда б в моей то было власти,

вечно путь я длила б, оттого

что минуты приближенья к счастью

много лучше счастья самого.

 

С тобой я самая верная

 

С тобой я самая верная,

С тобой я самая лучшая,

С тобой я самая добрая,

Самая всемогущая.

 

Щедрые на пророчества

Твердят мне:

— Счастье кончается!

А мне им верить не хочется,

Мне их слушать не хочется,

Ну их всех!

 

Ничего не кончится

Так иногда случается!

 

 

СТАРЫЙ ДОМ

 

Сколько раз я мечтала

в долгой жизни своей

постоять, как бывало,

возле этих дверей.

В эти стены вглядеться,

в этот тополь сухой,

отыскать свое детство

за чердачной стрехой.

Но стою и не верю

многолетней мечте:

просто двери как двери.

Неужели же те?

Просто чье-то жилище,

старый розовый дом.

Больше, лучше и чище

то, что знаю о нем.

Вот ведь что оказалось:

на родной стороне

ничего не осталось, —

все со мной и во мне.

Зря стою я у окон

в тихой улочке той:

дом — покинутый кокон,

дом — навеки пустой.

 

Сто часов счастья

 

Сто часов счастья…

Разве этого мало?

Я его, как песок золотой,

намывала,

собирала любовно, неутомимо,

по крупице, по капле,

по искре, по блестке,

создавала его из тумана и дыма,

принимала в подарок

от каждой звезды и березки…

Сколько дней проводила

за счастьем в погоне

на продрогшем перроне,

в гремящем вагоне,

в час отлета его настигала

на аэродроме,

обнимала его, согревала

в нетопленном доме.

Ворожила над ним, колдовала…

Случалось, бывало,

что из горького горя

я счастье свое добывала.

Это зря говорится,

что надо счастливой родиться.

Нужно только, чтоб сердце

не стыдилось над счастьем трудиться,

чтобы не было сердце

лениво, спесиво,

чтоб за малую малость

оно говорило «спасибо».

Сто часов счастья,

чистейшего, без обмана.

Сто часов счастья!

Разве этого мало?

 

Сутки с тобою, месяцы — врозь

 

Сутки с тобою,

месяцы — врозь…

Спервоначалу

так повелось.

Уходишь, приходишь,

и снова,

и снова прощаешься,

то в слезы, то в сны

превращаешься,

и снова я жду,

как во веки веков

из плаванья женщины ждут

моряков.

Жду утром, и в полдень,

и ночью сырой,

и вдруг ты однажды

стучишься: — Открой!—

Тепла, тяжела

дорогая рука…

…А годы летят,

как летят облака,

летят-пролетают,

как листья, как снег…

Мы вместе — навек.

В разлуке — навек.

 

ТРОПИНКА

 

Ночами такая стоит тишина,

стеклянная, хрупкая, ломкая.

Очерчена радужным кругом луна,

и поле дымится поземкою.

 

Ночами такое молчанье кругом,

что слово доносится всякое,

и скрипы калиток, и как за бугром

у проруби ведрами звякают.

 

Послушать, и кажется: где-то звучит

железная разноголосица.

А это все сердце стучит и стучит —

незрячее сердце колотится.

 

Тропинка ныряет в пыли голубой,

в глухом полыхании месяца.

Пойти по тропинке — и можно с тобой,

наверное, где-нибудь встретиться.

 

Ты все еще тревожишься — что будет?

 

Ты все еще тревожишься — что будет?

А ничего. Все будет так, как есть.

Поговорят, осудят, позабудут,—

у каждого свои заботы есть.

Не будет ничего…

А что нам нужно?

Уж нам ли не отпущено богатств:

то мрак, то свет, то зелено, то вьюжно,

вот в лес весной отправимся, бог даст…

Нет, не уляжется,

не перебродит!

Не то, что лечат с помощью разлук,

не та болезнь, которая проходит,

не в наши годы…

Так-то, милый друг!

И только ночью боль порой разбудит,

как в сердце — нож…

Подушку закушу

и плачу, плачу,

ничего не будет!

А я живу, хожу, смеюсь, дышу…

 

 

У ИСТОЧНИКА

 

Тягучий жар на землю льется,

томят извилины пути…

К артезианскому колодцу

бежит ребенок лет шести.

 

На цыпочки на камне белом

приподымаясь на краю,

губами ловит неумело

тугую, круглую струю.

 

Она дугой взлетает звонко,

спеша в орешник молодой,

и пересохший рот ребенка

едва целуется с водой.

 

И у меня судьба такая,

и я к источнику бегу.

Мне счастье бьет в лицо, сверкая,

а я напиться не могу!

 

УТРО

 

Вся ночь без сна…

А после, в роще,

березовая тишина,

и всё приемлемее, проще,

и жизнь как будто решена.

Боль приглушенней, горе выше,

внимательней душа моя…

Я в первый раз воочью вижу:

не солнце движется —

земля.

Налево клонятся березы,

налево падают кусты,

и сердце холодеет грозно

на кромке синей пустоты.

Всё так ничтожно — ссоры, споры,

все беды и обиды все.

Еще пустынно, знобко, сонно,

трава купается в росе.

Шмелиной музыке внимаю,

вникаю в птичью кутерьму…

Я прозреваю, понимаю,

еще чуть-чуть —

и все пойму.

 

Хмурую землю стужа сковала

 

Хмурую землю

стужа сковала,

небо по солнцу

затосковало.

Утром темно,

и в полдень темно,

а мне всё равно,

мне всё равно!

А у меня есть любимый, любимый,

с повадкой орлиной,

с душой голубиной,

с усмешкою дерзкой,

с улыбкою детской,

на всём белом свете

один-единый.

Он мне и воздух,

он мне и небо,

всё без него бездыханно

и немо…

А он ничего про это не знает,

своими делами и мыслями занят,

пройдёт и не взглянет,

и не оглянется,

и мне улыбнуться

не догадается.

Лежат между нами

на веки вечные

не дальние дали —

года быстротечные,

стоит между нами

не море большое —

горькое горе,

сердце чужое.

Вовеки нам встретиться

не суждено…

А мне всё равно,

мне всё равно,

а у меня есть любимый, любимый!

 

 

ШИШКА

 

Я в снегу подтаявшем,

около ствола,

гладенькую, мокрую

шишку подняла.

А теперь в кармане

я ее ношу,

выну, полюбуюсь,

лесом подышу.

Выну и порадуюсь,

что тогда, в лесу,

может быть, последнюю,

может, предпоследнюю,

а может быть, просто

встретила весну.

Там в снегу лосиные

глубокие следы,

как ведерки синие,

полные воды,

свежие проталины,

муравьи у пня,-

маленькие тайны

мартовского дня.

 

 

Я ЖЕЛАЮ ТЕБЕ ДОБРА!

 

Улыбаюсь, а сердце плачет

в одинокие вечера.

Я люблю тебя.

Это значит —

я желаю тебе добра.

Это значит, моя отрада,

слов не надо и встреч не надо,

и не надо моей печали,

и не надо моей тревоги,

и не надо, чтобы в дороге

мы рассветы с тобой встречали.

Вот и старость вдали маячит,

и о многом забыть пора…

Я люблю тебя.

Это значит —

я желаю тебе добра.

Значит, как мне тебя покинуть,

как мне память из сердца вынуть,

как не греть твоих рук озябших,

непосильную ношу взявших?

Кто же скажет, моя отрада,

что нам надо,

а что не надо,

посоветует, как же быть?

Нам никто об этом не скажет,

и никто пути не укажет,

и никто узла не развяжет…

Кто сказал, что легко любить?

 

Я люблю тебя

 

Я люблю тебя.

Знаю всех ближе,

Всех лучше. Всех глубже.

Таким тебя вижу,

Каким не видел никто, никогда.

Вижу в прошлом и будущем,

Сквозь разлуки, размолвки, года …

Я одна тебя знаю таким,

какой ты на самом деле.

Я одна владею сердцем твоим,

больше, чем все владельцы,

владею!

Ведь оно у тебя, как заклятый клад;

не подступишься —

чудища, пропасти, бесы…

Я зажмурилась.

Я пошла наугад.

В черных чащах плутала,

взбиралась по кручам отвесным,

сколько раз готова была отступить,

сколько раз могла разбиться о скалы…

Я люблю тебя.

Я не могу не любить.

НЕ могу уступить!

Это я тебя отыскала!

 

Я пенять на судьбу не вправе

 

Я пенять на судьбу не вправе,

годы милостивы ко мне…

Если молодость есть вторая —

лучше первой она вдвойне.

Откровеннее и мудрее,

проницательней и щедрей.

Я горжусь и любуюсь ею —

этой молодостью моей.

Та подарком была, не боле,

та у всех молодых была.

Эту я по собственной воле,

силой собственной добыла.

Я в ее неизменность верю

оттого, что моя она,

оттого, что душой своею

оплатила ее сполна!

 

Я поняла лишь через много лет

 

Я поняла лишь через много лет

Любви неоспоримую примету —

Где есть любовь, о жертвах речи нет

Там люди счастьем называют это…

 

Я прощаюсь с тобою у последней черты

 

Я прощаюсь с тобою

у последней черты.

С настоящей любовью,

может, встретишься ты.

Пусть иная, родная,

та, с которою — рай,

все равно заклинаю:

вспоминай! вспоминай!

Вспоминай меня, если

хрустнет утренний лед,

если вдруг в поднебесье

прогремит самолет,

если вихрь закурчавит

душных туч пелену,

если пес заскучает,

заскулит на луну,

если рыжие стаи

закружит листопад,

если за полночь ставни

застучат невпопад,

если утром белесым

закричат петухи,

вспоминай мои слезы,

губы, руки, стихи…

Позабыть не старайся,

прочь из сердца гоня,

не старайся,

не майся —

слишком много меня!

 

Я стучусь в твое сердце

 

Я стучусь в твое сердце:

— Отвори, отвори,

разреши мне

в глаза поглядеться твои,

оттого что забыла уже

о весне,

оттого, что давно не летала

во сне,

оттого, что давно молодой не была,

оттого, что

бессовестно лгут зеркала…

Я стучу в твое сердце:

— Отвори, отвори,

покажи мне меня

возврати, подари!

 

Ничего уже не объяснить

 

Ничего уже не объяснить,
Что случилось- мы не знаем сами…
И еще пытаемся любить
За зиму остывшими сердцами.
Только вечер призрачен и тих,
Сладко пахнет морем и цветами,
Ты еще коснешься губ моих,
Но уже холодными губами…
Я еще ладонь твою сожму,
Но сердца уже спокойно бьются,
Не осознавая, почему
Так нелепо люди расстаются…

 

Да, ты мой сон. Ты выдумка моя…

 

Да, ты мой сон. Ты выдумка моя.
зачем же ты приходишь ежечасно,
глядишь в глаза и мучаешь меня,
как будто я над выдумкой не властна?
Я позабыла все твои слова, твои черты и годы ожиданья.
Забыла всё.И всё-таки жива
та теплота, которой нет названья.
Она как зноя ровная струя, живёт во мне и как мне быть иною?
Ведь если ты и выдумка моя-
моя любовь не выдумана мною.

 

Напрочь путь ко мне отрезая

 

Напрочь путь ко мне отрезая,
чтоб не видеть и не писать,
ты еще пожалеешь, знаю,
станешь локти себе кусать.
Чтоб не видеть…
Но ты увидишь.
Взглянешь — взгляда не отведешь.
Ты в метельную полночь выйдешь,
а от памяти не уйдешь.
-Обхватить бы двумя руками,
унести б ее за моря!
Почему же она такая?
Отчего она не моя?
Снег летит над землей застылой,
снег рассыпчатый и сухой,…
А ведь было бы счастье, было,-
оказался кузнец плохой.

 

Всегда так было…

 

Всегда так было
и всегда так будет:
ты забываешь обо мне порой,
твой скучный взгляд
порой мне сердце студит…
Но у тебя ведь нет такой второй!
Несвойственна любви красноречивость,
боюсь я слов красивых как огня.
Я от тебя молчанью научилась,
и ты к терпенью
приучил меня.
Нет, не к тому, что родственно бессилью,
что вызвано покорностью судьбе,
нет, не к тому, что сломанные крылья
даруют в утешение тебе.
Ты научил меня терпенью поля,
когда земля суха и горяча,
терпенью трав, томящихся в неволе
до первого весеннего луча,
ты научил меня терпенью птицы,
готовящейся в дальний перелет,
терпенью всех, кто знает,
что случится,
И молча неминуемого ждет.

 

Пускай лучше ты не впустишь меня…

 

Пускай лучше ты не впустишь меня,
чем я не открою двери.
Пускай лучше ты обманешь меня,
чем я тебе не поверю.

Пускай лучше я в тебе ошибусь,
чем ты ошибешься во мне.
Пускай лучше я на дне окажусь,
чем ты по моей вине.

Пока я жива,
пока ты живой,
последнего счастья во имя,
быть солнцем хочу
над твоей головой,
землёй —
под ногами твоими.

 

Биенье сердца моего…

 

Биенье сердца моего,
тепло доверчивого тела…
Как мало взял ты из того,
что я отдать тебе хотела.
А есть тоска, как мед сладка,
и вянущих черемух горечь,
и ликованье птичьих сборищ,
и тающие облака..
Есть шорох трав неутомимый,
и говор гальки у реки,
картавый,
не переводимый
ни на какие языки.
Есть медный медленный закат
и светлый ливень листопада…
Как ты, наверное, богат,
что ничего тебе не надо.

 

Беззащитно сердце человека

 

Беззащитно сердце человека,
если без любви…
Любовь-река.
Ты швырнул в сердцах булыжник в реку,
канул камень в реку
на века.

Пять минут
качались облака.

 

вероника-тушнова-стихи-о-любви-veronika-tushnova-stixi-o-lyubvi

Марина Цветаева. Стихи о любви
Анна Ахматова. Стихи о любви
Хокку о жизни и любви

Марина Цветаева. Стихи о любви

марина_цветаева_marina_zvetaeva

КРОМЕ ЛЮБВИ

Не любила, но плакала. Нет, не любила, но все же
Лишь тебе указала в тени обожаемый лик.
Было все в нашем сне на любовь не похоже:
Ни причин, ни улик.

Только нам этот образ кивнул из вечернего зала,
Только мы — ты и я — принесли ему жалобный стих.
Обожания нить нас сильнее связала,
Чем влюбленность — других.

Но порыв миновал, и приблизился ласково кто-то,
Кто молиться не мог, но любил. Осуждать не спеши
Ты мне памятен будешь, как самая нежная нота
В пробужденьи души.

В этой грустной душе ты бродил, как в незапертом доме…
(В нашем доме, весною…) Забывшей меня не зови!
Все минуты свои я тобою наполнила, кроме
Самой грустной — любви.

Откуда такая нежность?

Откуда такая нежность?

Не первые — эти кудри

Разглаживаю, и губы

Знавала — темней твоих.

Всходили и гасли звезды
(Откуда такая нежность?),
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.

Еще не такие песни
Я слушала ночью темной
(Откуда такая нежность?)
На самой груди певца.

Откуда такая нежность?
И что с нею делать, отрок
Лукавый, певец захожий,
С ресницами — нет длинней?

Под лаской плюшевого пледа 

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?

Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? — Кто — добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки — что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?

Попытка ревности

Как живется вам с другою,-
Проще ведь?- Удар весла!-
Линией береговою
Скоро ль память отошла

Обо мне, плавучем острове
(По небу — не по водам)!
Души, души!- быть вам сестрами,
Не любовницами — вам!

Как живется вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),

Как живется вам — хлопочется —
Ежится? Встается — как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?

«Судорог да перебоев —
Хватит! Дом себе найму».
Как живется вам с любою —
Избранному моему!

Свойственнее и сьедобнее —
Снедь? Приестся — не пеняй…
Как живется вам с подобием —
Вам, поправшему Синай!

Как живется вам с чужою,
Здешнею? Ребром — люба?
Стыд Зевесовой вожжою
Не охлестывает лба?

Как живется вам — здоровится —
Можется? Поется — как?
С язвою бессмертной совести
Как справляетесь, бедняк?

Как живется вам с товаром
Рыночным? Оброк — крутой?
После мраморов Каррары
Как живется вам с трухой

Гипсовой? (Из глыбы высечен
Бог — и начисто разбит!)
Как живется вам с сто-тысячной —
Вам, познавшему Лилит!

Рыночною новизною
Сыты ли? К волшбам остыв,
Как живется вам с земною
Женщиною, без шестых

Чувств?..
Ну, за голову: счастливы?
Нет? В провале без глубин —
Как живется, милый? Тяжче ли,

Так же ли, как мне с другим?

***

Ты, меня любивший фальшью
Истины — и правдой лжи,
Ты, меня любивший — дальше
Некуда! — За рубежи!

Ты, меня любивший дольше
Времени. — Десницы взмах! —
Ты меня не любишь больше:
Истина в пяти словах.

***

Легкомыслие!- Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнул смех,
и мазурку мне вбрызнул в жилы.

Научив не хранить кольца,-
с кем бы Жизнь меня ни венчала!
Начинать наугад с конца,
И кончать еще до начала.

Быть как стебель и быть как сталь
в жизни, где мы так мало можем…
— Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!

Вчера еще…

Вчера еще в глаза глядел,
А нынче — все косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел, —
Все жаворонки нынче — вороны!

Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О вопль женщин всех времен:
«Мой милый, что тебе я сделала?!»

И слезы ей — вода, и кровь —
Вода, — в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха — Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая…
И стон стоит вдоль всей земли:
«Мой милый, что тебе я сделала?»

Вчера еще в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал, —
Жизнь выпала — копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду
Стою — немилая, несмелая.
Я и аду тебе скажу:
«Мой милый, что тебе я сделала?»

Спрошу я стул, спрошу кровать:
«За что, за что терплю и бедствую?»
«Отцеловал — колесовать:
Другую целовать», — ответствуют.

Жить приучил в самом огне,
Сам бросил — в степь заледенелую!
Вот, что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе — я сделала?

Все ведаю — не прекословь!
Вновь зрячая — уж не любовница!
Где отступается Любовь,
Там подступает Смерть-садовница.

Само — что дерево трясти! —
В срок яблоко спадает спелое…
— За все, за все меня прости,
Мой милый, — что тебе я сделала!

На солнце, на ветер, на вольный простор

На солнце, на ветер, на вольный простор
Любовь уносите свою!
Чтоб только не видел ваш радостный взор
Во всяком прохожем судью.
Бегите на волю, в долины, в поля,
На травке танцуйте легко
И пейте, как резвые дети шаля,
Из кружек больших молоко.
О, ты, что впервые смущенно влюблен,
Доверься превратностям грез!
Беги с ней на волю, под ветлы, под клен,
Под юную зелень берез;
Пасите на розовых склонах стада,
Внимайте журчанию струй;
И друга, шалунья, ты здесь без стыда
В красивые губы целуй!
Кто юному счастью прошепчет укор?
Кто скажет: «Пора!» забытью?
— На солнце, на ветер, на вольный простор
Любовь уносите свою!

Анна Ахматова. Стихи о любви
Вероника Тушнова. Стихи о любви
Хокку о жизни и любви

Анна Ахматова. Стихи о любви

Ахматова Анна

стихи_о_любви_анна_ахматова_stixi_o_lybvi_anna_axmatova

Двадцать первое. Ночь. Понедельник

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.

Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле.

И от лености или от скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, бояться разлуки
И любовные песни поют.

Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина…
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна.

ЛЮБОВЬ

То змейкой, свернувшись клубком,

У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом окошке воркует,

То в инее ярком блеснет,
Почудится в дреме левкоя…
Но верно и тайно ведет
От радости и от покоя.

Умеет так сладко рыдать
В молитве тоскующей скрипки,
И страшно ее угадать
В еще незнакомой улыбке.

* * *

Хочешь знать, как все это было? —
Три в столовой пробило,
И, прощаясь, держась за перила,
Она словно с трудом говорила:
«Это все… Ах, нет, я забыла,
Я люблю вас, я вас любила
Еще тогда!» —
«Да».

* * *

Мне с тобою пьяным весело —

Смысла нет в твоих рассказах.
Осень ранняя развесила
Флаги желтые на вязах.

Оба мы в страну обманную
Забрели и горько каемся,
Но зачем улыбкой странною
И застывшей улыбаемся?

Мы хотели муки жалящей
Вместо счастья безмятежного…
Не покину я товарища
И беспутного и нежного.

* * *

Сладок запах синих виноградин…
Дразнит опьяняющая даль.
Голос твой и глух и безотраден.
Никого мне, никого не жаль.

Между ягод сети-паутинки,
Гибких лоз стволы еще тонки,
Облака плывут, как льдинки, льдинки
В ярких водах голубой реки.

Солнце в небе. Солнце ярко светит.
Уходи к волне про боль шептать.
О, она, наверное, ответит,
А быть может, будет целовать.

РЫБАК

Руки голы выше локтя,
А глаза синей, чем лед.
Едкий, душный запах дегтя,
Как загар, тебе идет.

И всегда, всегда распахнут
Ворот куртки голубой,
И рыбачки только ахнут,
Закрасневшись пред тобой.

Даже девочка, что ходит
В город продавать камсу,
Как потерянная бродит
Вечерами на мысу.

Щеки бледны, руки слабы,
Истомленный взор глубок,
Ноги ей щекочут крабы,
Выползая на песок.

Но она уже не ловит
Их протянутой рукой.
Все сильней биенье крови
В теле, раненном тоской.

СМЯТЕНИЕ

1

Было душно от жгучего света,
А взгляды его – как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился – он что-то скажет…
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.

2

Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.

3

Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся —
И загадочных, древних ликов
На меня поглядели очи…
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его – напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.

ПРОГУЛКА

Перо задело о верх экипажа.
Я поглядела в глаза его.
Томилось сердце, не зная даже
Причины горя своего.

Безветрен вечер и грустью скован
Под сводом облачных небес,
И словно тушью нарисован
В альбоме старом Булонский лес.

Бензина запах и сирени,
Насторожившийся покой…
Он снова тронул мои колени
Почти не дрогнувшей рукой.

 

* * *

Я не любви твоей прошу.
Она теперь в надежном месте…
Поверь, что я твоей невесте
Ревнивых писем не пишу.
Но мудрые прими советы:
Дай ей читать мои стихи,
Дай ей хранить мои портреты —
Ведь так любезны женихи!
А этим дурочкам нужней
Сознанье полное победы,
Чем дружбы светлые беседы
И память первых нежных дней…
Когда же счастия гроши
Ты проживешь с подругой милой
И для пресыщенной души
Все станет сразу так постыло —
В мою торжественную ночь
Не приходи. Тебя не знаю.
И чем могла б тебе помочь?
От счастья я не исцеляю.

Есть в близости людей заветная черта

Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,—
Пусть в жуткой тишине сливаются уста,
И сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие — поражены тоскою…
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.

Я знаю, Ты моя награда

Я знаю, Ты моя награда
За годы боли и труда,
За то, что я земным отрадам
Не предавалась никогда,
За то, что я не говорила
Возлюбленному: «Ты любим».
За то, что всем я не простила,
Ты будешь ангелом моим…

Ты всегда таинственный и новый

Ты всегда таинственный и новый,
Я тебе послушней с каждым днем.
Но любовь твоя, о друг суровый,
Испытание железом и огнем.

Запрещаешь петь и улыбаться,
А молиться запретил давно.
Только б мне с тобою не расстаться,
Остальное все равно!

Так, земле и небесам чужая,
Я живу и больше не пою,
Словно ты у ада и у рая
Отнял душу вольную мою.

Как белый камень в глубине колодца,

Как белый камень в глубине колодца,
Лежит во мне одно воспоминанье,
Я не могу и не хочу бороться:
Оно — мученье и оно страданье.

Мне кажется, что тот, кто близко взглянет
В мои глаза его увидит сразу.
Печальней и задумчивее станет
Внимающего скорбному рассказу.

Я ведаю, что боги превращали
Людей в предметы, не убив сознанья,
Чтоб вечно жили дивные печали.
Ты превращен в мое воспоминанье.

Еще весна таинственная млела

Еще весна таинственная млела,
Блуждал прозрачный ветер по горам
И озеро глубокое синело —
Крестителя нерукотворный храм.

Ты был испуган нашей первой встречей,
А я уже молилась о второй, —
И вот сегодня снова жаркий вечер…
Как низко солнце стало над горой…

Ты не со мной, но это не разлука,
Мне каждый миг — торжественная весть.
Я знаю, что в тебе такая мука,
Что ты не можешь слова произнесть.

Сказал, что у меня соперниц нет

Сказал, что у меня соперниц нет.
Я для него не женщина земная,
А солнца зимнего утешный свет
И песня дикая родного края.
Когда умру, не станет он грустить,
Не крикнет, обезумевши: «Воскресни!»
Но вдруг поймет, что невозможно жить
Без солнца телу и душе без песни.
…А что теперь?

Настоящую нежность не спутаешь

Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мне плечи и грудь в меха.

И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви,
Как я знаю эти упорные
Несытые взгляды твои!

Ты письмо мое, Милый, не комкай.

Ты письмо мое, Милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на Твоем пути.

Не гляди так, не хмурься гневно.
Я любимая, я Твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я —

В этом сером, будничном платье,
На стоптанных каблуках…
Но, как прежде жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.

Ты письмо мое, милый, не комкай,
Не плачь о заветной лжи,
Ты его в Твоей бедной котомке
На самое дно положи.

Ты к морю пришел, где увидел меня

Ты к морю пришел, где увидел меня,
Где, нежность тая, полюбила и я.

Там тени обоих: твоя и моя,
Тоскуют теперь, грусть любви затая.

И волны на берег плывут, как тогда,
Им нас не забыть, не забыть никогда.

И лодка плывет, презирая века,
Туда, где в залив попадает река.

И этому нет и не будет конца,
Как бегу извечному солнца-гонца.

А! это снова ты. Не отроком влюбленным

А! это снова ты. Не отроком влюбленным,
Но мужем дерзостным, суровым, непреклонным
Ты в этот дом вошел и на меня глядишь.
Страшна моей душе предгрозовая тишь.
Ты спрашиваешь, что я сделала с тобою,
Врученным мне навек любовью и судьбою.
Я предала тебя. И это повторять —
О, если бы ты мог когда-нибудь устать!
Так мертвый говорит, убийцы сон тревожа,
Так ангел смерти ждет у рокового ложа.
Прости меня теперь. Учил прощать Господь.
В недуге горестном моя томится плоть,
А вольный дух уже почиет безмятежно.
Я помню только сад, сквозной, осенний, нежный,
И крики журавлей, и черные поля…
О, как была с тобой мне сладостна земля!

 

Марина Цветаева. Стихи о любви
Вероника Тушнова. Стихи о любви
Хокку о жизни и любви